Ограждения из нержавейки

19.10.2016

Юсов всегда следовал житейским правилам, принятым в чиновничьей среде, и может спокойно радоваться на божий мир. Он пляшет потому, что совесть его чиста. Принцип обывательского существования основан на широкой терпимости и отрицании гордыни. Для Юсова представителем этой гордыни служит Жадов. Вот ты нынче посмеялся, что я плясал; а завтра, может быть, хуже меня запляшешь. Учитывая то, что произошло потом с Жадовым, Юсов по-своему прав. Возможно вас заинтересуют ограждения из нержавейки.

Антипод чиновникам так же, как антипод самому Жадозу, бедный учитель Мыкин. Сама фамилия характеризует человека, который год не имел работы и мыкался по бедности. Мыкин понял то, чего не понял Жадов, и отказался от женитьбы на девушке, которую любил- (Нет, нашему брату жениться нельзя. Мы работники). При всей обаятельной чистоте Мыкин несет на себе печать ущерба. Досужев - тоже смысловая фамилия. Досужий - не только человек, имеющий свободное время (досуг), но и ловкий человек, мастер на все руки. Первое впечатление от вошедшего в трактир Досужева - перед нами хозяин. Эта внутренняя свобода, непринужденность и уверенность проистекают из того, что он здесь все знает и может приказывать. Рассказывая мне о том, как играл Досужева Алексей Дикий, актриса В. Темкина отмечала, что он оттенял в нем прежде всего артистизм. Этот артистизм, эта художественная одаренность Досужева выступают и в той свободе, щегольстве и независимости, с которыми он разговаривает с половым, и в том, как изображает плачущего немца. Досужев тоже служил. И перед ним возникли те же вопросы, что и перед Жадовым. Он ненавидит чиновников. Но Досужев не читал тех книг и не слушал тех лекций, на которых воспитался Жадов. Отвращение Досужева к взяткам носит не книжный, а естественный, органический характер: взяток брать не могу - душа не переносит, а жить чем-нибудь надо. И дальше: Много надо силы душевной, чтобы с них взяток не брать... Кремнем надо быть! И храбриться-то, право, не из чего! Тащи с него шубу, да и все тут. Жаль, не могу. В этой искренней и человечной интонации есть что-то личное, идущее от самого Островского.